Вчерашнее

Она словно рождалась снова по вечерам. Стирала с себя прошедший день, смывала чей-то смех, запах чужих мыслей, обид и разговоров, она как будто снова начинала дышать, прорываясь сквозь чужие проблемы. Они куполом обступали ее со всех сторон, не давали раскинуть руки, не давали дотронуться до мира, ощутить ветер. С утра она находила свежее настроение в чьей-то постели. Снова притворство, снова выбор улыбки из тысячи придуманных.… Где-то потерянный искренний смех, где-то забытые слезы, и гнев какой-то неискренний и ненависти не существует. Она одевала чувства на себя каждое утро, натягивала на кожу, сдирала искренность ногтями, они словно резали кожу, до крови. Она как будто верила чужим словам, улыбалась чужим похвалам, гладила чьи-то локти, смотрела в чьи-то глаза, она словно жила. Весь день в чьих-то проблемах, они так плотно ложатся на ворот пиджака, что когда им не хватает места – обхватывают горло. И дышать как-то сложно и верить себе все труднее, и чувствовать не просто. А потом по вечерам она потихоньку снимала чужое. Усталость с ног, проблемы с воротников, слова из сердца, вежливость с лица, осторожно поправляла новые рубцы разочарования и садилась в кресло. Она называла его «кресло жизни». Только в нем бывала настоящая она. То нагая, то в мягкой пижаме, с только нужными мыслями, своими мечтами, своим дыханием. И каждый раз минут на себя как будто меньше, а отчаянья как будто больше, и веры совсем щепотка. Но пока есть эти минуты, она может рождаться снова. По вечерам.